Эту публикацию навеяло написать воспоминание моей юности, когда нам было по 16-17 лет. Мой брат был немного старше меня. Одно из сильных впечатлений – внезапность, с которой стала дружить со мной девочка Таня, с которой мы вместе учились.

Её заговорщицкий вид и быстроту, с которой она стала водить меня по коридору, нашёптывая в ухо о том, что ей нравится мой брат. Мы жили в одном дворе, и Тане ничего не стоило самой обратиться к нему с предложением дружбы. Но Тане хотелось по « знакомству», наверняка. Так я её понимаю теперь.

— Поговорила? – кричала она издалека, завидев меня.

Отныне это происходило каждый день. Я стала прятаться от неё. Никогда прежде я не боялась человека. Что-то мешало мне решиться на один из двух поступков: пожаловаться брату или выполнить просьбу Тани.

Теперь я понимаю. То был стыд… Безнравственно было доносить на Таню. Ещё хуже было послушаться Таню. Я, думаю, многие из нас на протяжении жизни встречались с такими женщинами, которые во что бы то не стало хотели заполучить именно этого человека, заполучить его любовь.

Сохранились ли где-нибудь в городках гипсовые оригиналы: статные барышни нашего времени, с несколько оплывшей фигурой, с гордо повернутой головой, в правой руке весло? Дух бодрости исходит от них. Дух великолепной уверенности в себе. Эта девушка – нового времени и нового общества. Она родилась и воспитана тогда, когда принцип борьбы за своё счастье соединился в нашем сознании с представлением о т ом, что вообще счастье достигается только и исключительно в результате борьбы, борьбы на пределе всех сил.

Вся жизнь человеческая у нас размещалась на оси борьбы – победа. Победа любой ценой, любыми средствами. Это стало образом жизни, образом мысли. И основой нравственности. Мы признавали только победителей, а неудачник пусть плачет. Это считалось справедливым, что он плачет.

В области нравственной и духовной постепенно стал формироваться человек, убеждённый, во-первых, в том, что счастье ему написано на роду, а во-вторых, что, применив некоторое усилие, легко добиться и этого счастья, и любви. Совсем забылось то, что люди знали веками: любовь ничему и никому не подчиняется. Кого-то она осеняет своим крылом, кого-то бежит… Самые достойные оказывались вопреки логике лишены удачи – капризная, она устремлялась к недостойным…

Тысячелетиями человек бьётся над неразрешимой загадкой любви. Неразрешимостью этой загадки, может, только и держится мир души.

Любит – не любит… Вечный вопрос. Как мучительно тяжко на душе, когда не к кому обратиться за помощью. к кому! Нет на земле человека, который вернул бы тебе того, кого ты – или тебе так кажется – любишь! Нет его. Нет силы. Время ушло. Это нестерпимо больно. Это надо пережить. И это необходимо пережить, переждать, перетерпеть. Ибо борьба бессмысленна.

Вынеся столько страданий, мы, как ни странно, словно бы объявили «вне закона» страдания душевные. Мы их отвергаем. Считаем чем-то для себя неестественным. Мы уверили самих себя, что страдания нас унижают. И мы готовы кинуться к любому средству восстановиться в своих правах. При этом мы часто не успеваем (не хотим?) разглядеть собственную душу, в ней разобраться. А сама-то люблю? Нет? Куда там. Главное настоять на правах. Победить…

Если судьба нам преподносить соперницу или только даёт повод подозревать кого-то — жизнь для нас становится много проще. Что тут думать и бродить. Надо идти к ней и выяснять отношения. То, что выяснения эти могут дойти до мордобоя, знает каждая девчонка, бывающая на дискотеках. Это наш страх – упустить своё… Как когда-то в очереди за дефицитной косметикой: мы, лохматые, орущие, злые, рвёмся к прилавку, желая стать с помощью вот этого тюбика красивее, прельстительнее. Вот сейчас схватим красивую коробочку, отпихнув, обозвав тех, кто тянет к ней руки.

И с завтрашнего утра мы прекрасны, как в кино. Только лицо наше никак не забудет своё вчерашнее выражение. В нежном импортном гриме оно все равно не такое, как в кино. Лицо наше хранит настороженность. Что-то думают о нас любимые, ради которых совершаем подвиги на дискотеках? Нравимся им мы, боевые подруги? Вечно женственное в нас — хоть искрой, намёком, обещанием – видится ли?

У Чехова: люди пьют чай, беседуют, а в это время рушатся их судьбы и складывается счастье. Нам не чая. Некогда. Нам надо сразу знать, сразу исправить неправильное положение, вернуть любовь… нет вернуть ЕГО, чтобы он был рядом, чтоб был со мной. Что до любви, то мы – чем дальше, тем однозначнее – называем этим словом совсем другое стечение обстоятельств и другие отношения.

Более земные, скажем так. Они, эти земные отношения, нужны, они дают радость. Но необязательно предполагают любовь. Любовью они могут быть освящены, а могут и не быть. Они могут совпасть по времени и не совпасть. Любовь может обойтись без них. Они могут обойтись без любви…

Девушка-с-веслом не размышляет над этим. Она не движется в потоке любви, для неё каждая мелочь ее жизни, пусть до той минуты пустая даже, теперь, с любовью, не обретает иного освещения. Парадом она проходит по жизни, не меняясь, не рискуя душевным самочувствием. Её должны любить. Никого другого. Ей назначено. Её выбор сделан. Остаётся предъявить талончик. Она как таран идёт по жизни, ни хороша, ни плоха.

…Если атмосферу отравляют ядовитые выбросы, мы раньше, чем ощутим действие отравы на себе, увидим, как она действует на цветы, на растения. Они страдают первыми. Девушки и молодые женщины нашего времени вот так же первыми пострадали от образа жизни, предполагающего борьбу как обязательный способ прожить жизнь.

Между тем природа так много дала нам! Татьяна Ларина, уже потеряв надежду на любовь Онегина, начинает много читать… Этот эпизод как-то проскальзывает мимо нашего сознания при чтении (виновата: при прохождении) романа. А ведь именно потому, что была прожита долгая духовная жизнь, Онегина встречает Татьяна, перед которой меркнет красота Нины Воронской, красивее которой, как я понимаю, нет никого (помните? «Нина мраморной красой затмить соседку не могла, хоть ослепительна была»). Душа, уязвлённая любовью, начинает вырываться из своих оков и вершит чудеса.

Всё лучшее сотворено любовью.

Всё худшее…ею же? Или то подобие ее? Или то страсть добытчика любви, старателя любви, готового взяться за винтовку, всегда лежащую рядом с лотком золотоискателя? Или сравнение моё темно, туманно?

Бой за любовь всегда происходит на поле, покинутом ею.

Беспомощные, мы стоим перед явлением любви. Беспомощные, когда она приходит и забирает нас к себе. Беспомощные, когда нам кажется, что это навсегда. Беспомощные, когда она, не сказав доброго слова, уходит. Беспомощна мольба. Беспомощно преследование. Слёзы, проклятия, торжественное обещание выжить. Попытки отомстить – за счёт другой судьбы. В её огонь летят тряпки и слова.